Неприятная ситуация

Анна Андреевна с тоской смотрела в окно. Как глупо! Ведь к 54 годам она столько всего испытала… Столько любовей, столько невосполнимых утрат… Банальная женская неудача выглядела просто фарсом на фоне выпавших на ее долю трагических событий. Отчего судьба, в которую поэтесса всегда так верила, в очередной раз обошлась с ней столь жестоко и немилосердно?

Вновь и вновь Ахматова задавала себе один и тот же вопрос: почему она все-таки согласилась стать женой своего давнего поклонника Владимира Гаршина, племянника известного писателя? Человек глубокий, скрытный, с тонкой и ранимой душой, он являл собой, кажется, полную противоположность «железной» Ахматовой…

Гаршин остался работать в блокадном Ленинграде. Изредка писал Анне Андреевне в эвакуацию, в Ташкент. Звал к себе. Просил выйти за него замуж и взять его фамилию… Раньше у нее не появлялось даже мысли о возможной смене фамилии, а теперь… Она вдруг поверила, что семейное счастье еще возможно. Так захотелось отдохнуть, укрыться от жизненных бурь, от вечного противостояния миру…

Всем своим ташкентским знакомым Ахматова сообщила, что едет к будущему мужу. Сейчас она с мукой вспоминала дорогу в душном вагоне: как торопилась, как ждала встречи с Гаршиным. Все сразу оказалось не так. Первый же вопрос, который задал ей на вокзале «жених», звучал нелепо и оскорбительно: «Куда Вас отвезти?». Ах,
как неловко было потом объяснять друзьям, почему ей придется остановиться у них… От воспоминаний Анне Андреевне стало так обидно, что она решила возвратить Гаршину его подарок – брошь «Клеопатра».

Она заглянула в шкатулку со своими «полудрагоценностями», как называла свои немногочисленные украшения, - и ей сразу бросилась в глаза «Клеопатра». Нет, не к добру дарят эту «египтянку»! Но вернуть брошь несостоявшемуся супругу оказалось невозможно: камень в центре броши треснул, расколов ее пополам!

…Владимир Георгиевич изредка навещал бывшую невесту, проводя время в беседах. В последний раз Ахматова не выдержала и напрямую спросила Гаршина, почему он передумал связывать с ней свою судьбу, и понимает ли, в какое сложное положение ее поставил. Тот начал сумбурно объяснять, будто бы его жена, умершая в блокаду, перед кончиной умоляла не связываться с «этой ведьмой». Терпение поэтессы лопнуло, и она закричала на несостоявшегося мужа. Кричала так, что соседи перепугались, а сам Гаршин пулей вылетел из квартиры, на прощанье пробурчав, что права была покойница супруга!

«Из логова змиева…»

Эпитетом «ведьма» Анну награждали не впервые. Первый муж, поэт Николай Гумилев, в сердцах писал:

Из логова змиева,
Из города Киева,
Я взял не жену, а колдунью…

…В начале ХХ века процветало увлечение мистикой. Людям нравилось придавать роковое значение снам, общаться с духами на спиритических сеансах, гадать, предсказывать грядущее. В те времена Анне льстило, когда ее называли колдуньей. И не только за экзотическую, «магическую» красоту. Она действительно обладала странными способностями, которые не поддавались рациональному объяснению. К примеру, при желании могла видеть будущее. Специально этот дар не развивала, да и вспоминала о нем редко. Куда чаще он сам напоминал о себе: предвидения приходили к ней стихийно, и поэтесса сама переживала из-за своих предсказаний.

Однажды летним днем в саду семнадцатилетняя Аня Горенко дремала в кресле-качалке с книжкой на коленях. Рядом на террасе ее тетушки обсуждали соседскую барышню – мол, и умница, и красавица, и талантливая - далеко пойдет… Вдруг в полудреме Аня неожиданно для себя самой произнесла: «Если в шестнадцать лет не умрет в Ницце от чахотки». Вскоре предсказание сбылось…

Лучший портрет

В 1910 году, проводя медовый месяц с Гумилевым в Париже, молодая красавица Ахматова познакомилась со знаменитым художником Амадео Модильяни. Живописца восхищали и удивляли не только литературный талант и необычная красота Анны, но и удивительная способность читать мысли других людей, видеть чужие сны, и прочие «ахматовские потусторонние штучки», к которым близкие ей люди давно привыкли.
Сейчас она вспомнила, как Модильяни рисовал ее портрет – тот, единственный сохранившийся… Всю весну Анна навещала живописца в его крохотной мастерской. К маю Амадео сделал уже около пятнадцати портретов, и все они были, на ее взгляд, прекрасны. Но художник искал что-то иное, ему все время казалось, что он не сумел уловить в Ахматовой что-то самое главное. Однажды она, как обычно, пришла позировать, села в кресло и улыбнулась. Всегда обаятельный и общительный Модильяни в этот день был неразговорчив и угрюм. Анна Андреевна заметила поинтересовалась, в чем причина дурного настроения мастера. Тот ответил, что нынче ночью ему приснился очень неприятный сон. Содержание его художник целиком не запомнил, но на душе поселилась тяжесть.

Ахматова просила рассказать сон, Модильяни отказывался. Разговор на время прервался. Амадео рисовал, а Ахматова погрузилась в свои мысли. Вдруг Анна четко увидела перед собой «картинку». Пустая комната, в центре стоит красивый мужчина, похожий на Модильяни, рядом мольберт с холстом, в руках палитра. Мужчина растерян, огорчен. Он смотрит на холст. Там изображены страшные люди, с изуродованными, измученными лицами. Человек с палитрой пытается изменить свое творение, но сквозь новые мазки упорно проступает первый вариант картины. Внезапно комната исчезает, и художник вместе с мольбертом оказывается на оживленной людной площади. Вокруг него - персонажи только что созданной им картины. Они кричат, что художник исковеркал им жизнь, оскорбляют его. Мужчина закрывает лицо руками и горько плачет.

Ахматова пересказала увиденное Модильяни. Рассказ точно описывал его давешнее сновидение! Мастер побледнел, сорвал уже почти законченный шестнадцатый портрет поэтессы и за час создал новый рисунок - весь из ломаных линий. Этот портрет точнее всех предыдущих передавал ни на что не похожую красоту Ахматовой, отражал ее переменчивую душу.

Во время революции 1917 года портреты, нарисованные Модильяни, пропали – солдаты делали из них самокрутки. Уцелел один-единственный: тот самый, из ломаных линий…

Маяковский на Фонтанке

Ахматова обладала даром «ощущать» близких друзей и знакомых на расстоянии. Лидия Корнеевна Чуковская поражалась тому, что звонок от Анны Андреевны всегда раздавался именно в тот момент, когда сама Чуковская подходила к телефону, чтобы позвонить подруге. А вот Надежда Мандельштам со временем привыкла к тому, что Ахматова отвечает на ее мысли, не высказанные вслух.

…Из каких-то закоулков сознания всплыл эпизод далекого 1914 года… Осенний день. Ахматова идет по набережной Фонтанки в Петербурге. Вдруг мысль: «Сейчас Маяковского встречу, интересно, как он…» Сама себя останавливает: «Что за вздор! Маяковский сейчас в Москве».

И тут навстречу – Маяковский, бросается к ней со словами: «А я как раз о вас думал! Приехал, хотел повидать, да не знаю, как вас найти…»

В один прекрасный день Ахматова вывела целую теорию о том, как надо предсказывать будущее. Следует расслабиться, пусть мысли текут сами по себе, главное – не сосредотачиваться на ситуации или человеке, чье будущее хочешь узнать. И тогда откуда-то извне приходит знание… Однажды в компании вдруг стали вспоминать человека, совершенно не знакомого поэтессе. В разговоре она не участвовала, но, прислушавшись, точно назвала его фамилию.

Стихотворные пророчества

Имелся у Анны Андреевны и еще один дар. Она всегда ощущала трагическую связь своей судьбы с судьбой России… Ее стихи являли собой нечто большее, чем просто талантливая поэзия. Сколько ни пыталась Ахматова отделить в сознании свою лирическую героиню от себя самой - каждое стихотворение непостижимым образом отражалось на ее собственной участи… Но иначе и быть не могло. Она считала себя достаточно адекватным и здравомыслящим человеком, однако при этом совершенно спокойно рассказывала окружающим, что стихи ей «кто-то диктует», а если «никто не диктует», то она их и «не пишет». За всю свою жизнь Анна Андреевна так и не смогла создать ни одного стихотворения по заказу.

Ахматова свято верила в судьбу, в свое предназначение. Так, 1915 год отмечен пророческим стихотворением «Молитва»:

Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар…

Ее ожидали и «долгие годы недуга», и «бессонница», и «жар»… И «ребенка отымали» советские тюрьмы и лагеря… И близких людей целую вереницу сгубили: Гумилев, Пильняк, Лившиц, Пунин, Мандельштам…

Иногда Ахматовой казалось, что она могла когда-то давно выбрать между своим поэтическим даром и спокойной счастливой жизнью. Но, даже настрадавшись, понимала, что, повторись все опять, снова поступит точно так же.

…Анна Андреевна смотрела на пустые улицы любимого Ленинграда, измученного войной и блокадой. Несмотря ни на что, она радовалась возвращению из эвакуации.

Закрыв шкатулку, присела на стул. Снова взглянула в окно… Уже стемнело. Может, права была покойная супруга Владимира Гаршина? Немного известно историй, когда после разрыва отношений дают трещину дареные камни… Ну вот и славно! Судьба, как всегда, оказалось мудрой. Ни к чему знаменитой поэтессе, по совместительству колдунье, четвертый муж!

Анна Андреевна пододвинула колченогий стул к письменному столу. На улице начался дождь. Капли ударялись о подоконник, задавая ритм, а величественная горбоносая женщина, закутавшись в вязаную шаль, прислушивалась и писала. Только она одна могла слышать в сумерках комнаты голос, мерно диктующий строки стихов…

Александра АСТАХОВА

Газета "Оракул"