Употребление непереработанного молока приводит к тошноте, коликам, вздутию живота и поносу. (Впрочем, и в этом правиле есть исключения: у скотоводческого кенийского племени туркана верблюжье молоко во влажный сезон обеспечивает до 90% общей калорийности пищи и около 60% общего поступления энергии.)

Имеются и количественные оценки на этот счет. Например, от 46 до 100% коренного населения Арктики не переваривают молоко. А вот у жителей Западной Европы этот показатель составляет всего от 2 до 37%.

«В Азии сырое молоко, как мы, европейцы, не пьют, – рассказал в беседе с корреспондентом «НГ» Лев Этинген, доктор медицинских наук, профессор кафедры анатомии человека Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова. – Конечно, новорожденные сосут грудь, но взрослые молока не пьют. У взрослых азиатов не вырабатывается фермент лактаза, который расщепляет один из сахаров, входящих в состав молока, – лактозу. Молекула лактозы состоит из двух простых сахаров, глюкозы и галактозы, и она слишком большая – в нерасщепленном виде не может проникать через стенку кишечника. Сметану, творог – эти продукты взрослое коренное население Азии может есть, но молоко они не пьют. Я прожил в Душанбе 33 года. Мои друзья из местных таджиков смотрели на меня, как на сумасшедшего, всегда удивлялись, когда я пил сырое молоко».

В принципе биологи давно уже установили, что генетические мутации, которые приводят к тому, что выработка лактазы не прекращается и во взрослом возрасте, распространились в человеческих популяциях Европы и Восточной Африки приблизительно 3–7 тыс. лет назад. Но интересовало ученых в этой связи другое: появились ли эти полезные генетические мутации в группах, которые уже занимались скотоводством, либо предки современных людей приручили животных уже после того, как приобрели способность усваивать молоко?

Совсем уж упрощая, можно сформулировать эту проблему и так: что было раньше – корова (коза, овца, верблюд, буйвол) или молоко? Чтобы разрешить эту, почти схоластическую проблему, сотрудники германского Университета Майнца и Университетского колледжа Лондона исследовали образцы ДНК, извлеченные из костной ткани и зубов из захоронений древних европейцев, обнаруженных на территории Германии, Венгрии, Польши и Литвы. Возраст захоронений составлял от 3,8 до 6 тыс. лет.

Не будем дальше интриговать терпеливого читателя. Ни в одном из образцов не было найдено следов мутаций, облегчающих усвоение молока и молочных продуктов (так называемый ген аллеля LAC*P). По мнению одного из авторов исследования профессора Иоахима Бюргера, полученные данные говорят о том, что древние европейцы были неспособны употреблять в пищу молочные продукты до самого недавнего времени, и соответствующие мутации появились и быстро распространились среди людей уже после приручения крупного рогатого скота.

Напомним, что, по современным данным, овца была одомашнена примерно в 8900 году до н.э. в Ираке; не ранее 6000 г. до н.э. в Малой Азии или на Балканах был приручен и одомашнен тур – дикий бык. Так что сначала европейцы одомашнили будущих производителей молока, а уж потом, спустя еще, как минимум, пару тысяч лет, у них в геноме появилась и закрепилась мутация, позволяющая наслаждаться этим продуктом в полной мере. Может быть, к тому времени относится и возникновение народных сказок о молочных реках в кисельных берегах? Как бы там ни было, но фермент лактаза без преувеличения изменил весь ход развития человеческой цивилизации...

«В тропических популяциях при переходе от мобильной охоты и собирательства к интенсивному орошаемому земледелию в сочетании с молочным животноводством, энергетическая эффективность систем традиционного жизнеобеспечения может повыситься в 630 раз, а плотность населения при этом возрасти в 480 раз, – отмечает известный российский антрополог, кандидат медицинских и доктор биологических наук Андрей Козлов.– Переход к значительно более мягкой, термически обработанной (вареной, печеной) и углеводной пище изменил направление отбора в отношении морфологических, анатомических особенностей строения нашего организма. Мощная жевательная мускулатура уже не давала преимуществ. Для людей эпохи неолита характерно уменьшение размеров челюстей и лицевой части черепа в целом. При этом более тесным становилось расположение зубов в челюсти, что повышало риск развития кариеса».

Вообще-то именно молочное вскармливание детенышей, как считают ученые, обеспечило этому классу позвоночных – млекопитающим – гигантские эволюционные преимущества. Но у этой медали есть и обратная сторона. Слишком долгое кормление грудью уменьшало шансы матери на рождение следующего детеныша. Вот и выработался такой хитрый механизм, заставляющий детеныша отказаться от материнского молока, – постепенное прекращение выработки в организме взрослеющей особи фермента лактазы. Понос и вздутие живота – не самый приятный фон для беспощадной борьбы за выживание. И тут уж никакой «Эспумизан» (в животе ураган…) не поможет, тем более что во времена неолитической революции его еще не изобрели. Но не зря это была именно революция, хоть и неолитическая. Изобретение керамической посуды, как предполагают некоторые эксперты, изменило и характер питания детей: их начинали отлучать от грудного вскармливания заметно раньше, чем прежде.

«Можно предположить, что в результате коэволюционных изменений менялась биохимия, физиология и анатомия органов пищеварительного тракта, – подчеркивает Андрей Козлов. – Вероятно, именно в неолите закрепились различия в особенностях функционирования желудка у представителей групп, ориентированных преимущественно на белково-липидную или углеводную диеты. По-видимому, в этот же период произошла смена давления отбора в пользу генотипов, сохраняющих у взрослых высокую активность пищеварительного фермента лактазы».

Европейская цивилизация, таким образом, обязана своим расцветом молочно-генетическим мутантам. Впрочем, и до сих пор еще отголоски неолитических страстей дают о себе знать.

Так, устьцилемы, старообрядцы Нижней Печоры (Республика Коми), в период постов ограничивали детей в приеме молока, начиная с трехлетнего возраста. При этом с молока предварительно обязательно снимали пенку. С семи лет запрещались все молочные продукты, и дети соблюдали посты наравне со взрослыми. А чукчи-оленеводы употребляют молоко олених (важенки) только осенью при забое или массовом отеле. К тому же важенка дает лишь около одной чашки молока за одну дойку, и только летом. (В качестве альтернативы у чукчей было распространено блюдо, приготовленное из прокисшей крови, в которую добавляли нарезанные большими кусками части желудка, хрящевые части носа и мягкие части копыт оленя.)

Как бы там ни было, но сотрудники германского Университета Майнца и Университетского колледжа Лондона, проведшие генетическое расследование истории формирования молочной «зависимости» европейцев, предполагают, что носители мутантного гена LAC*P обладали значительным преимуществом по сравнению с остальными людьми. Дело в том, что европейцы-«молокососы» имели в своем распоряжении постоянный источник животных белков и жиров – молоко.

Остается только добавить, что источник этот не только постоянный, но и уникальный в своем роде: жиры молока содержат дефицитную арахидоновую кислоту и встречающийся только в молоке белково-лецитиновый комплекс. Главный углевод молока, сахар лактоза, ни в каких других продуктах не присутствует; а кальций молока из всех существующих в природе самый усвояемый. Так что с мутантным геном европейцам, действительно, крупно повезло.